После революции в центре Киева на пересечении 2013-2014 годов и последующей смены власти, Украина «кишит» реформами, некоторые из которых бурно приветствуются, другие подвергаются жесткой критике. Одной из реформ было создание с нуля Национального антикоррупционного бюро Украины (НАБУ). Впервые в истории независимой Украины глава силового органа был избран посредством открытого конкурса. Артем Сытник, бывший начальник следственного отдела Прокуратуры Киевской области, ушел из системы в 2011 году из-за того, что уже был не в силах работать в условиях политического режима экс-президента Виктора Януковича и не видел существенных сдвигов в борьбе с коррупцией. Вернулся в 2015 году, став директором НАБУ. Несколько месяцев назад учреждение внесло в Единый государственный реестр досудебных расследований  три уголовных производства, касающихся схем хищения средств государственных предприятий на общую сумму около 1 миллиарда гривен. Тогда же антикоррупционное бюро провело первую операцию по задержанию судьи одного из городских судов Луганской области, который  через посредника вымогал взятку в размере 4.000 долларов США за освобождение лица от наказания. На сегодняшний день НАБУ внушает большие надежды украинскому  обществу. Артем Сытник дал интервью, в котором рассказал нам о том, чего уже удалось добиться возглавляемому им учреждению и как оно планирует прижать к стене крупных коррупционеров. 

Anticoruptie.md: Господин Сытник, что Вас заставило вернуться в систему?

Артем Сытник: Известно, что в Украине произошла Революция достоинства, причиной которой, де-юре, является тот факт, что президент Виктор Янукович отказался подписать Соглашение об ассоциации с Европейским союзом. Фактически, коррумпированность власти на тот момент достигла такого высокого уровня, что общество восстало. К сожалению, первые месяцы после революции показали, что ситуация меняется очень слабо, а местами даже стала хуже, чем прежде. Если до этого коррупция генерировалась одной так называемой «закрытой семьёй», то после Революции этот порок распространился и среди вновь пришедших к власти. Новые чиновники не сделали соответствующих выводов после событий на Майдане. Поэтому я не считаю, что уровень коррупции снизился и позитивных изменений не намечается в ближайшем будущем - слишком медленно продвигаются изменения. Тем не менее, когда в октябре 2014 года был принят закон о Национальном антикоррупционном бюро, я был приятно удивлен. Согласно концепции, это уникальная структура, абсолютно автономная и независимая. Я решил принять участие в конкурсе на должность директора НАБ, хотя, честно говоря, не верил, что конкурс будет честным и прозрачным, поскольку на протяжении 25 лет кадровая политика в этой стране решалась в кулуарах учреждений, путем тайных сговоров. Но мне хотелось доказать самому себе, что я сделал все, что мог. К моему удивлению, меня выбрали. Это мотивирующий фактор, свидетельствующий о том, что вероятно в стране происходит нечто, позволяющее нам надеяться что можно что-то поменять. Так вот и получилось, что мы начали создавать с нуля новое учреждение.

Когда НАБУ непосредственно приступило к работе?

В день 4 декабря 2015 года была зарегистрирована первое уголовное производство и мы начали расследование, хотя были готовы начать его еще 1 октября, но тогда еще не был назначен антикорупционный прокурор (руководитель Специализированной антикоррупционной прокуратуры, Назар Холодницкий, был назначен на должность 30 ноября 2015 года - прим. ред.). Антикоррупционная прокуратура нам была необходима для синхронизации наших действий, чтобы впоследствии не возникали расхождения в работе - антикоррупционные прокуроры осуществляют надзор за деятельностью наших детективов и представляют наши дела в судебных инстанциях. По результатам первой волны отбора сотрудников НАБУ были включены в штат 70 детективов. Это новая должность в нашей системе, сочетающая деятельность оперативного работника и следователя. Мы обеспечили их всем необходимым – помощью, техникой, логистикой и т.д. После назначения антикоррупционного прокурора объявили о новой волне отбора сотрудников, которая завершится в конце текущей недели. Планируем в общей сложности принять на работу 240 детективов. В текущем месяце у нас уже будет 150 сотрудников, с которыми мы сможем эффективно расследовать около 100 уголовных производств. В общей сложности планируется, что штат учреждения будет насчитывать 700 сотрудников.

Какие расследования вам удалось начать за это время?

На данном этапе у нас в работе более 80 уголовных производств. Может показаться недостаточно, но с учетом количества детективов, это все-таки много. Я возлагаю большие  надежды на тех, кто пополнит штат детективов в ближайшие дни, мы сможем более продуктивно работать над уже начатыми  расследованиями и возбудить новые производства. На самом деле, дела есть, и фактологического материала очень много. Латвийцы говорили, что в некотором роде завидуют нам, потому что у них нужно много копать для того, чтобы найти хоть что-то для расследования, в то время как у нас все под ногами валяется: «Бери и расследуй!». Это правда, схем множество. Один из наших приоритетов - судьи. Пятерых мы уже продокументировали, дела ряда других в процессе расследования; также мы задержали одного прокурора Генеральной прокуратуры. Весьма любопытны и сложны схемы крупных государственных предприятий, посредством которых ежегодно отмываются миллиарды гривен, например, такие как ДП «Укрспирт», ГП «Артемсоль», Публичное акционерное общество «Укргаздобыча», ОАО «Одесский припортовый завод», причем это лишь некоторые из них. Первые результаты доказывают наличие очень серьезной проблемы в Украине – колоссальные суммы денег попадают в карманы олигархов посредством большинства государственных предприятий. У каждого своя схема отмывания денег, а наша задача  - расстроить их планы и в то же время не снизить стоимость этих компаний. Они должны быть привлекательны для иностранных инвесторов, а не для местных олигархов. Два дела уже переданы в суд и в ближайшее время за ними последуют еще несколько других. Мы фокусируемся на нынешнюю власть, так как заинтересованы в искоренении причин коррупции, оставшихся после революции. В некотором роде, революция не закончилась, ибо приведшие к ней причины не устранены. Поэтому мы сосредоточим свои ресурсы, пока еще ограниченные, на ныне существующих коррупционных схемах, на правительстве, которое, к сожалению, не извлекло из произошедшего нужных выводов, и во многих сферах все делает по-старому.

Как часто начинаете расследования, отталкиваясь от журналистских статей?

Есть случаи, когда журналисты передают нам материалы, которыми располагают, мы анализируем их, по некоторым начинаем расследования, остальные передаем другим компетентным структурам. Недавно журналистка провела расследование в отношении одного судьи, мы изучили случай, а затем передали все собранные материалы - и ее, и наши - в Комиссию по квалификации судей с тем, чтобы она учла их, когда магистрат будет проходить переаттестацию.

Какова роль Совета общественного контроля, созданного при Национальном антикоррупционном бюро?

Это орган, создание которого изначально предусматривалось в законе о НАБУ. Совет формируется из представителей гражданского общества, отобранных посредством интернет-голосования, проживающих на территории Украины, и призван обеспечивать контроль за нашей деятельностью, подбора сотрудников и т.д. Нынешние члены совета были отобраны в июне 2015 года. Это очень важная структура, показатель нашей прозрачности и независимости. К примеру, три члена этого совета были делегированы в конкурсную комиссию по отбору первой группы детективов. Из набранных первых 70 детективов 56 кандидатов были отобраны единогласным голосованием членов Конкурсной комиссии, то есть, за них проголосовали и представители гражданского общества. Помимо этого, два человека из этой комиссии делегированы в Дисциплинарную комиссию НАБУ, которая ведает привлечением к ответственности наших сотрудников. У нас уже есть одно решение об увольнении сотрудника за невыполнение надлежащим образом служебных обязанностей.

Как утверждают многие представители гражданского общества, журналисты и рядовые граждане Украины, хотя после событий 2013-2014 годов власть изменилась, по-прежнему сохраняется сопротивление реальным и весомым переменам. На Ваш взгляд, существует ли в Украине реальная воля искоренить явление коррупции?

Сопротивление, бесспорно, существует. Тот факт, что НАБУ создано и начало работать, большей частью заслуга зарубежных партнеров и доноров, которые на всех уровнях лоббировали это начинание и оказывали нам поддержку. Например, в сентябре 2015 года, когда НАБУ было в разгар процесса формирования, мы оказались без гроша, то есть, без ассигнований из государственного бюджета – это прямой показатель отсутствия политической воли, когда структуре, призванной бороться с коррупцией, не выделяют никаких денег. Вдобавок, были попытки снизить зарплату будущим сотрудникам учреждения путем внесения поправок в Закон о государственном бюджете. После того, как мы побеседовали с представителями ЕС, США, МВФ, поправки были отменены. Они очень пристально мониторизируют нас, оценили порядок проведения открытых конкурсов по трудоустройству, тот факт, что кадры подбирались прозрачно. Мы ощущаем реальную поддержку и большой кредит доверия с их стороны. Они оценили наш прогресс, ибо создать с нуля правоохранительный орган всего за восемь месяцев – дело скорее нереальное. В конечном счете, да, существует сопротивление, но есть и поддержка. Остается посмотреть, кто или что победит. Мы приложим все силы, чтобы победа была на нашей стороне.  

Какие другие рычаги, помимо политической воли, нужны для того, чтобы учреждение, которое борется с бичом коррупции, было независимым и не подпадало под политическое влияние?

Вне зависимости от структуры, все зависит от решений руководителя – заигрывает ли он с политикой или нет. Думаю, что орган правопорядка не должен иметь никакой связи с политикой. Бесспорно, предпринимается масса попыток вовлечь нас в эти игры, это обычный процесс, которому мы проиводействуем. К сожалению, вся наша политика построена на антикоррупционных лозунгах, очень многие политики формируют свой имидж, используя антикоррупционный дискурс; законов пишут мало, а жалоб в НАБУ – видимо-невидимо. У некоторых депутатов по 200 поданных жалоб, которыми повсеместно бахвалятся, дескать, какие мы молодцы – разоблачили другого депутата. Однако, когда мы приглашаем такого депутата для дачи показаний и подписи предупреждения о привлечении к ответственности за дачу ложных показаний, он отказывается. Говорит, что жалобу написал его помошник или же ссылается на другие мотивы. Это такой способ дискредитации оппонентов – писать жалобы, а затем размахивать ими, заявляя, что Бюро начало расследование по данному сигналу. Пока я буду тут директором, у меня четкая позиция: если НАБУ будет вовлечено в политику, то весь огромный труд, приложенный до сих пор для создания этой структуры, пойдет насмарку. Я очень дорожу своим трудом, поэтому, пока я здесь, ни о какой политике не может быть даже речи.

Насколько важна высокая зарплата для независимости детективов, прокуроров?

Это чистой воды популизм, когда кто-то говорит, что большая зарплата может на все сто процентов решить проблему. Большая зарплата не устраняет риск коррумпирования. Уменьшает, да, но отнюдь не устраняет этот риск. Вообще-то, прилагательное «большая» не следует использовать применимо к зарплате бюджетников. Бюджетник должен иметь нормальную зарплату, реалистичную, обеспечивающую ему достойный уровень жизни и удовлетворение повседневных потребностей; если хочешь большую зарплату – занимайся бизнесом. Человек, работающий в государственных учреждениях, это не богач с лимузином «Bentley», дворцами и т.д. С другой стороны, когда прокурор не в состоянии на свою зарплату прокормить семью, тогда и возникает большой риск коррумпирования. В нашем случае, зарплаты предусмотрены в законе, и ни директор, ни парламент, ни даже президент страны не может на них повлиять, хотя такие попытки были.

В Молдове много разговоров о том, что назначение чиновников из ЕС во главу правоохранительных органов может решить проблему их независимости и эффективности. Однако пока этого не случилось. Зато в Украине было назначено несколько иностранных чиновников. Один из Ваших заместителей, например, является гражданином Грузии. Насколько эффективна эта практика?

Мой грузинский заместитель является председателем первой конкурсной комиссии из трех сформированных у нас, той, что занимается отбором ключевых детективов. Он приехал из Грузии, никого тут не знает, не имеет никаких обязательств ни перед кем и оценивает кандидатов исключительно с профессиональной точки зрения. Нет групп интересов, которые могли бы повлиять на него, он обладает большим опытом в области расследований, работает прозрачно и эффективно. Все это вместе взятое обеспечивает хорошие результаты, а это главное. Важно, чтобы в руководящем составе не  было разногласий. У нас двоих общее видение: либо мы будет работать и изменим что-то в стране, либо Украина перестанет существовать. Если у нас ничего не получится, страна не выдержит такого большого коррупционного давления.

Общество ждет от возглавляемого Вами учреждения результатов, быстрых и с серьезными последствиями...

К сожалению, у нас два больших вызова: требование обеспечить моментальные результаты и неясная картина, каких именно результатов от нас ждут. Когда мы документировали означенных пятерых судей – хорошее начало для нас, на мой взгляд, - общество, которому известно, что более половины магистратов в стране коррумпированные, не усмотрело в этом заслуживающего внимания результата. Даже если мы задержим министра, не думаю, что это приведет к общему заключению, что мы добились грандиозного результата. Для нас важны не аресты с большим резонансом, а системная работа, завершающаяся судебными процессами. Да, у нас мало времени, мы это понимаем. Вся моя надежда на то, что наш подход  - прозрачность подбора кадров, прозрачность в процессе осуществления расследований -  распространится и на остальные правоохранительные структуры, на Генеральную прокуратуру, Министерство внутренних дел и т. д. Если наш пример заимствуют по цепочке все остальные структуры, то в стране неизбежно начнутся качественные перемены. В этом смысле мы рассчитываем и на гражданское общество, и на журналистов, пишущих объективные и качественные материалы. Если не будет такой цепной реакции, укоренившийся негативизм наложит свой отпечаток на вновь созданные структуры и хорошие идеи будут перечеркнуты. Тяжело работать, когда общество ожидает, что 700 человек – не такая большая команда, как кажется  - свергнут власть. Они не могут этого сделать, но могут продемонстрировать изменения на конкретном примере, и тем самым дать толчок и другим государственным структурам.